Абрам Раскин

СТИХОТВОРЕНИЯ В БРОНЗЕ. Отрывок из монографии о петербургском скульпторе Тамаре Дмитриевой

Санкт-Петербург среди множества почётных титулов по праву именуется столицей Русской Терпсихоры. Здесь находится её колыбель — Хореографическая Академия, где создавалось русское и мировое балетное искусство. Здесь стяжали славу выдающиеся мастера балета и, естественно, это не могло не отразиться на всех видах изобразительного искусства Петербурга. Одной из граней этого воздействия является созданная скульптором Тамарой Дмитриевой «Сюита женских образов», в которой художественно-пластическое решение ни в чём не уступает балетному искусству хореографии.

Одна из самых сложных композиций — сюита «Карма». Произведение с первого взгляда привлекает к себе ажурной пластичностью, скрытой силой динамики, могуществом эмоционального взрыва, что поистине воздействует на душу человека, не оставляя его равнодушным.

«Карма» тематически почерпнута в индуистском эпосе, что даёт толчок для фантазии и воображения скульптора нашего времени, полного разительных противоречий, кричащих контрастов и борьбы с теми силами, которые стремятся удушить в своих железных тисках все личностное, индивидуальное и чистое, чтобы подчинить всех и вся своей безжалостной силе и подавить порыв к светлому и космически-беспредельному.

Драматургия композиции построена на противопоставлении движений красивого молодого женского тела и хватки змеи, которая стремится спутать и задушить носительницу прекрасного. Змея — это символ мудрости, рационального начала, которое направлено на изничтожение поэтической сути бытия. Змея как символ проходит через все религии и верования. В Ветхом завете она является искусительницей, открывающей человеку «врата знания», но лишающей его бессмертия и открывающей ему путь в бездну.

В «Карме» Тамары Дмитриевой змею, скользящую по прекрасному телу, можно отождествить со всеми земными человеческими пороками, вкрадчиво вползающими в душу с целью поглощения и подчинения им без остатка. В композиции «Карма» Дмитриева проявила свойственную ей смелость, включив в неё используемое в искусстве с древнейших времён изображение змеи как многообразного символа.

Ярким примером такого образа является древнегреческая скульптурная группа «Лаокоон с сыновьями». Знаменитый немецкий философ-искусствовед Г. Э. Лессинг считал эту группу символическим образцом классической пластики. Змею включил в композицию «Медный всадник» А. Гордеев, хотя сама композиция принадлежала Э. Фальконе.

«Карма» олицетворяет собой борьбу человека с беспощадной силой судьбы и, несмотря на весь трагизм момента, воспринимается как залог победы духовного начала над силами зла. В скульптурной композиции победительное начало выражено в том, что охваченная кольцами змеиного тела женщина, несмотря на страдания, из последних сил противостоит усилиям змеи, пытающейся сомкнуть своё смертельное кольцо. Трагизм последнего мгновения схватки особенно выразителен в трактовке пальцев и движения рук. Здесь динамическое начало сопротивления переходит в жизнеутверждающее состояние души.

Примечательно образное решение скульптурной композиции «Город и незнакомка», навеянной стихами Александра Блока. Задача, стоявшая перед скульптором, была исключительно трудной. Насколько мне известно, эмоциональный и образный строй поэта никто до Тамары Дмитриевой не осмеливался перевести язык пластики. Система образов и ритмика стихотворных строф Блока отличаются глубиной и утончённостью. Скульптор смело сбросил знаменитые блоковские шелка, от которых исходит загадочность Незнакомки, решив обнажить трепетную женственность, которая виделась поэту, открыв тайну излучения магической силы блоковской Незнакомки. Это действительно порывистая Незнакомка блоковского сна — «Ты пришла словно сон мой легка...» Она ступает легко, едва касаясь земли, полузакрыв глаза, в сомнамбулическом сне, в каком-то призрачном танце. Этот образ — грёзы поэта о его вечно-недоступной музе, которую он искал во многих женских ипостасях, посвящая им стихи и пьесы, и не находил всю жизнь. Символично включение в скульптурную композицию лёгкой маскарадной маски, прикрывающей верхнюю часть лица. Тамара Дмитриева убедительно постигает тему незнакомки безупречной пластической манерой перетекающихся форм, замкнутых в чётко-проявленный силуэт.

В сюите бронзовых изваяний особое место занимает композиция «Похищение Европы». Тема переклички с античными мифами взята художницей неслучайно. Античность близка ей своим душевным настроем, на что мы обращали внимание в только что упомянутых работах. Повелитель богов Зевс-Юпитер пленился в очередной раз красивой девушкой и чтобы обольстить ее и привлечь принял облик гигантского быка, который завлек ее игрой, а когда она села на его шею, уплыл с ней в море. Тамара избрала путь символического намека. Она не стала изображать быка, а лишь дала понять, кто похититель, изобразив девушку, стоящей на бычьем роге.

Фигура, обольщенной красавицы выполнена с воздетыми руками и развевающимися под порывами ветра волосами. В позе девушки выражен и страх, и радость перед загадочным неизвестным. Она трактована в современном пластическом понимании мифа, но, как истинный лирик, Дмитриева не могла не отразить в работе свои гражданские позиции по отношению к современному обществу. Здесь она родственна Блоку, который в своих стихах поднимался до гневного обличения власти сытых, устраивающих свои блага за счет обманутых людей. Доллар, который в виде монеты прикреплен к ожерелью Европы, ассоциируется с финансовым благосостоянием богатых цивилизованных стран. Здесь у скульптора явственна перекличка с самыми яркими поэтами серебряного века, которые, при всей их духовной надмирности, обличали злобную силу чистогана, в какие бы блистательные наряды он ни рядился.

Композиция «Укрощение строптивой» уже своим названием обращает наши мысли на пьесу Шекспира и тем самым переключает образ, созданный скульптором, в систему воплощений, затрагивающих самый широкий ряд отношений любящих и противоборствующих духовных и сердечных сил. Девушка изображена расчесывающей свои пышные, не стриженые кудри гребнем, который напоминает археологические находки, относящиеся к скифскому времени. Тем самым названию, подсказанному Шекспиром, дается перспектива более дальнего корневого происхождения. Проблема отношений двух личностей — двух начал приобретает общечеловеческое и даже космическое значение. И как всегда у Дмитриевой, основное — это пластическое начало: пальцы ее левой руки не распластаны бессильно, а, чуть касаясь подиума, полны напряжения и готовности девушки вскочить и придать себе силу недоступности и неприступности. Это соединение двух начал и определенной недосказанности воплощенного чувства редко кому удается из скульпторов, которые не стремятся к таким психологически сложным ходам. Не случайно второе название этой работы — «Нева».

Одна из последних работ определена ею как «Стриптиз». Нужно отметить, что, как всегда, обращаясь к какому-то сюжету, она находит свою психологическую подоплеку, которая продиктована проблемами начала двадцать первого века. Одна из острейших — это женщина и война, женщина и армия. Сегодня никто не удивляется, что женщины идут служить в боевые армейские части, никого не удивляет, что они носят военную форму наравне с мужчинами. Но Тамара Дмитриева глубоко убеждена, что суть женщины быть такой, какой создала ее природа — украшать мир и продолжать род человеческий. Ее стриптизерша — не дива из кафешантана, разжигающая низменные страсти пресытившихся посетителей, и не плакатный призыв влиться в ряды армейских подразделений» Наоборот, ее девушка уже скинула каску, чтобы все видели ее прическу. Правой рукой она отталкивает колчан — античный символ воинственной Дианы. Она скинула мундир, обнажив себя до пояса, и расстегнула пояс шорт. Одной ногой она попирает щит и меч — древние знаки войны, остающиеся и в наше время эмблемами воинской службы. В композиции «Стриптиз» скульптор выступает защитником женственности и женщины, символизируя своей работой протест против современных устремлений некоторых необузданных политиков к разжиганию вражды и войн. Так, лирическая скульптура приобрела в творчестве Дмитриевой образное значение художественно-публицистического произведения в защиту жизни на земле.

Обращение к мифологии и теме противоборства начал жизни и смерти, добра и зла свойственны всему творчеству Тамары Дмитриевой и проявляются во многих ее произведениях. Одно из них, представленное на выставке «Мастер-класс», называется «В объятиях Тартара». Композиция построена на сопоставлении двух фигур: обнаженная женщина, которая вырывается из четырехпалых лап бога подземного царства — получеловека-полузверя с головой, отмеченной дегенеративностью. Он ухватил женщину за бедра, пытаясь увлечь ее в подземный мир. Но она, сильная и прекрасная, вырывается из его лап. Во всем ее облике выявлена сила цветущего женского тела, а в лице — красота и гармония черт, которых не могут исказить даже муки и страдания. Как это свойственно Дмитриевой, она запечатлевает в композициях тот момент, когда решается судьба поединка — кто одолеет? Эту загадку, этот вопрос она предоставляет решить зрителю, — вызвать у него сопереживания, но вместе с тем ей удается выразить чувство неодолимости женщины, которая, по мнению скульптора, олицетворяет Россию, Представляется, что здесь уместны строки Блока: «Пускай заманит и обманет, не пропадёшь, не сгинешь ты, и лишь забота затуманит твои прекрасные черты...»

В композиции «В объятиях Тартара» остро звучат современные чувства и мысли о России, которая стремится вырваться из железных оков прошлого, не уйти в мир теней, а вырваться на дорогу, ведущую к храму и солнцу.

В ряду скульптур, которые мы условно назвали «Петербургская Терпсихора», объемлющий широкий круг образов, есть еще один — это миниатюрная «Дюймовочка», навеянная сказкой Андерсена. Эта маленькая девочка сформирована по своему возрасту. Здесь нет ни преувеличения, ни приуменьшения, она сидит на листике, приподнято над водной поверхностью. Сама композиция будто просится установить ее над фонтаном или в каком-нибудь интерьерном саду. Такая пластическая форма украсит любой дворцовый интерьер, в котором присутствуют вода и зелень. Эта девочка — европейка, в ней нет ничего, что бы подчеркивало ее славянский или арийский тип. Скульптор не старается стилизовать в ней что-то морское или русалочье. Листик как бы покачивается от легкого ветерка, вызывая множество ассоциаций и желание замереть на минуту и, как бы вчитываясь в строки сказки, долго и неотрывно смотреть на эту маленькую фигурку, которая преисполнена мира, доброты и незащищённости, от которой веет ностальгией детства.

Близость «Дюймовочки» к ряду Терпсихоры усиливается благодаря тому, что она изображена на слегка изгибающейся подставке, несущей движение, в которой заключается нечто хореографическое, придающее облику особенную пластичность, что усиливает выразительность и сказочность всей композиции в целом.

Дмитриева является явственной почитательницей красоты женского тела. Она не просто любуется им, она подчеркивает его силу, красоту, гармонию всех частей, которые составляют фигуру женщины в полном цвету. Женские образы запечатлены в разнообразном состоянии: то в задумчивости, погруженные в таинственную грёзу, в которой нет ничего сексуального, подчеркнуто-эротического, то эмоционально-напряжённые, динамичные — все они воспевают гармонию женского тела с мотивами античности в современной трактовке.

Искусство античности подспудно сопровождает все творчество Тамары Дмитриевой и является незыблемым стержнем, связующим прошлое и настоящее, квинтэссенцией следования лучшим пластическим образцам ваятелей древней Греции и древнего Рима. Поэтому в этих произведениях мы находим эстетическое чувство удовлетворённости и радость созерцания высоко-художественной пластики. Произведения Тамары Дмитриевой не оставляют равнодушными, волнуют воображение и завораживают пластикой божественного женского тела.

На выставке, посвященной петербургскому балету, Дмитриевой был представлен один миниатюрный экспонат — гемма с изображением балерины Императорского театра Матильды Кшесинской — знаменитой танцовщицы, жизнь которой может быть сравнима только с романом, романом из жизни высших слоев российского общества. Кшесинская была дочерью актера императорского театра, и конечно, обладала очень тонким эстетическим чутьем. Кшесинская еще с детства дружила с Ники, который впоследствии стал императором Николаем II, и надо сказать, что она по-настоящему его любила, но потом связала свою жизнь с Великим князем, от которого имела сына, носившего фамилию Романов. От главы императорского дома в эмиграции она получила титул «светлейшей княгини Юрьевской», потому что ее предки шли оттуда.

Это фигура историческая и высокохудожественная, она прожила долгую жизнь. Кшесинская пленяла своим искусством искушённых петербургских и парижских балетоманов. И вот этот момент изящества в сочетании с артистизмом и высокосветскостью, которыми она обладала в полной мере, Тамара Дмитриева сфокусировала в гемме, в которой в полной мере проявилось умение скульптора направить своё мастерство для выявления самых утончённых, ювелирных деталей, характеризующих образ блистательной танцовщицы, каковой и была Матильда Кшесинская

Ни для кого не секрет, что Матильда Кшесинская была первой любовью наследника престола Николая Александровича, который сохранил к ней свои чувства, даже будучи императором. И проезжая мимо ее дачи на конной прогулке он всегда отдавал честь, зная, что она сидит в беседке, наблюдая за дорогой в надежде его увидеть.

Советское балетоведение обходило творчество Кшеcинской, стараясь снизить впечатление от ее истинного таланта, классифицируя ее танец как чистый техницизм, успех как проявление организованного поклонения со стороны царской семьи и двора, ибо она действительно привлекала и умом, и изяществом, и неслучайно ее дворец, а ныне музей политической истории, отличался большим вкусом и являлся образцом петербургского модерна благодаря ее тонкому эстетическому чутью.

Характерные для Кшеcинской сочетания изящества, артистизма и высокой светскости Тамара Дмитриева воплотила в утончённом рельефе геммы, характеризующей образ блистательной танцовщицы, каковой и была Матильда Кшесинская.

Цикл «Петербургская Терпсихора» пронизан античным духом, хотя там присутствуют и моменты восточного эпоса, ощущением петербургского балета, потому что петербургский балет охватывал огромный круг явлений. Такие балеты, как «Лебединое озеро», «Корсар», «Дочь фараона», отражающие культуру многих народов, прошли через подмостки Мариинского театра, где блистала М. Кшесинская — выдающаяся выпускница театрального училища, проявившая свой гений танцовщицы, а также прославленные во всем мире — Павлова, Карсавина, Уланова, Плисецкая и многие другие. Мысленно возвращаясь к образам петербургской Авроры, петербургской Терпсихоры, мы всегда задумываемся о том, в чем же их загадочная особенность и в чем кроется секрет их совершенств.

Тамара Дмитриева исполнила барельеф, а точнее сказать горельеф, Галины Мезенцевой, изображённой в характерной позе танцовщицы с поднятой правой рукой. Мезенцева специально позировала как модель, демонстрируя своё любимое па. Тамара Дмитриевой удалось передать сочетание грации, четкости и пластичной силы движения балерины, которая выделялась среди своих знаменитых современниц. В этом слиянии особенности творческого почерка замечательной, выдающейся танцовщицы и скульптора Тамары Дмитриевой запечатлены исторические моменты хореографического и пластического искусства, которым суждено стать культурной историей Петербурга и всей России, независимо от званий, наград и регалий.

В «Петербургской Терпсихоре» есть скульптура девочки, которую Дмитриева назвала «Девочка в облаках». Композиция выражает эмоциональное состояние, свойственное всем молодым людям, особенно девочкам, молодым девушкам, которым кажется, что жизнь представляет собой взлет в заоблачные дали, где все прекрасно. Это радостный полет души. Не случайно в руках у девочки вьющаяся лента, которая знаменует полет молодой мечтательницы в облаках, летящей навстречу волнующему счастью. Сложная пластически задача решена скульптором чётким композиционным решением. Лента, которая развевается в виде очертания облака, придает фигуре определённую законченность. Девочка одной ногой слегка касается облачного пространства, и кажется, что она вот-вот оттолкнется и взлетит. Эта работа скульптора — одно из точных образных воплощений полетности танца, столь свойственной петербуржской хореографической школе, о чём писал Пушкин: «Узрю ли русской Терпсихоры души исполненный полет». Это именно тот полет, который скульптор передала в гармонии и в движениях тела молодой девочки. Стихия ощущения восторга передана пластической формой прекрасного женского тела, созданного Всевышним творцом.

К сюите «Петербургская Терпсихора» примыкают работы, подсказанные античностью, в которых использован прием изображения женского тела, как бы вынутого из раскопок, найденного среди античных развалин и поэтому лишенных головы, рук, ног, Само тело здесь трактовано с особым почитанием, любовью и восхищением перед подобным созданием Всевышнего. Одна из работ — это фигура женщины от шеи до колен. Самое главное для скульптора — следуя традициям, не повторяться. Скульптор делает именно изваяние женской фигуры, на которую наброшен, частично её прикрывая, какой-то обрывок ткани или какая-то деталь одежды античного времени. Может быть, это тот момент, когда женщина, простерев руки, по колено погруженная в пепел, застыла перед ужасом извержения вулкана. Самое главное, что здесь есть мгновение остановки, в которой еще жив трепет тела, которое еще сохранило свою победительную красоту. Явственно просматривается безупречное владение пластикой, пропитанной античностью и в то же время, по сущности своей, современное отражение гармонической телесной красоты. Над изображением женского торса скульптор работает в течение многих лет. Мастер берёт один и тот же сюжет, передавая живую телесность, полноту пластичности, в которой есть и мастерство, и знание анатомии, пластики Древнего мира, греческого и римского, и в то же время, индивидуальное мастерство исполнения. Такие работы заставляют невольно говорить, как прекрасна женщина в своей откровенной наготе.

В творчестве Тамары Дмитриевой сложился своего рода лейтмотив, органической частью которого служит изображение аллегорических женских фигур, отлитых в бронзе. Небольшие по размеру, около 60-90 см. каждая, они проработаны с ювелирным изяществом и одновременно в них явственно выражено монументальное начало. Совершенно очевидно, что Тамара Дмитриева в своем творчестве, не повторяя первоисточников, исходит из античной пластики, сохраняя и продолжая великую традицию, рожденную эллинистическим искусством. Фигура «Авроры», 2000-го года, как бы запечатлела первый шаг молодой богини, которая выходит из-за горизонта, осеняя своей красотой наступающий день жизни. Эта скульптура вызывает множество ассоциаций со стихами великих поэтов, посвятивших воодушевленные строки златоперстной богине. Вместе с тем, во всем облике модели отсутствует стилизация под античность. Это вечная тема юности на пороге расцвета, решенная художником в преддверие нового тысячелетия, В ней воплощена надежда человечества на то, что, несмотря на разгул бесчувственности фривольного поп-арта, в худшем смысле этого слова, удастся сохранить не только веру, но и самую сущность высокой человеческой красоты. В Авроре, как и в других работах того же цикла, мастерство скульптора проявляется в умении сохранить в материале духовный трепет, излучение внутренних вибраций сердца. Все это достигается нюансировкой движений рук, пальцев, легкой поступи, выражением лица. Можно сказать, что все фигуры цикла воспевают божественное начало женщины, являются своего рода стихотворениями в бронзе.

Раскин Абрам Григорьевич – искусствовед, член Санкт-Петербургского отделения Союза художников России, Председатель правления Санкт-Петербургского отделения Творческого союза историков искусства и художественных критиков международной ассоциации искусствоведов /АИС/, Вице-председатель Санкт-Петербургского Общества акварелистов, Почетный член Академии русской словесности и изящных искусств имени Г.Р. Державина, член Российского Межрегионального Союза писателей, автор более 500 печатных работ по истории искусства, архитектуры и о современных художниках, поэт – автор девяти поэтических сборников, Заслуженный деятель искусств Российской Федерации, постоянный составитель сборника статей «Петербургские искусствоведческие тетради» /АИС/.